Основание и Империя [Академия и Империя] - Айзек Азимов

Итак, мэр Индбур – третий в династии и второй мэр по праву рождения.

Из трех Индбуров он был самым незначительным, так как не обладал ни умом, ни даже жестокостью. Аккуратный чиновник, который имел несчастье родиться мэром. Из него вышел бы хороший заместитель.

Патологическую страсть к упорядочению он называл системным мышлением; неукротимым, болезненный интерес к бюрократическим повседневным процедурам – производством; нерешительность – осторожностью, а слепое упрямство – решимостью.

При этом он не тратил попусту денег, не убивал людей без крайней необходимости и руководствовался исключительно благими намерениями.

Если капитан Притчер и подумал что-то в этом роде, остановившись на почтительном расстоянии от стола, то его суровые черты не выдали мыслей.

Капитан не стал топтаться или кашлять, чтобы привлечь к себе внимание, он терпеливо ждал. Наконец, трудолюбивое перо поставило последнюю заметку на полях, страница переместилась из одной стопки в другую, и мэр поднял к посетителю худое лицо.

Чтобы случайно не нарушить расположение предметов на столе, мэр сцепил руки в замок.

– Капитан Хан Притчер из службы информации, – произнес мэр вместо приветствия, как того требовал протокол.

Капитан Притчер, также в строгом соответствии с протоколом, преклонил колено чуть не до пола, склонил голову и оставался в таком положении, пока не прозвучало:

– Поднимитесь, капитан Притчер.

Мэр заговорил тепло и сочувственно:

– Вы пришли, капитан Притчер, чтобы обжаловать некое дисциплинарное взыскание, наложенное на вас высшим офицером. Документы, фиксирующие это событие, поступили ко мне в рабочем порядке, и, поскольку я не оставляю без внимания ни одно событие, которое происходит в Фонде, я взял на себя труд запросить более подробную информацию по вашему делу. Надеюсь, вас это не удивляет?

– Нет, ваше превосходительство, – бесстрастно ответил капитан. – Ваша справедливость вошла в пословицу.

– О, неужели? – на лице его проступило удовольствие, а контактные линзы, отражая свет, придали глазам сухой блеск.

Он принялся методично выкладывать на стол скоросшиватели с металлическими уголками. Открыв один из них, с хрустом перевернул несколько страниц, водя пальцем по строчкам.

– Передо мной ваше полное досье, капитан. Вам сорок три года, семнадцать лет вы являетесь офицером вооруженных сил. Вы родились в Локрисе, ваши родители были выходцами из Анакреона. Детскими болезнями не болели, перенесли мио… мио… так, это неважно… образование…

Естественнонаучная Академия, специалист по гипердвигателям, ученая степень… м-м-м… великолепно, я вас поздравляю… в армию пришли младшим офицером в сто второй день двести девяносто третьего года Эры Основателей.

Мэр закрыл папку, бросил быстрый взгляд на посетителя и открыл другую, затем положил в рот розовый ароматный желейный шарик. Это была единственная слабость, которую он себе неохотно позволял. На его столе отсутствовала почти неизбежная мини-печь для уничтожения табачного пепла.

Мэр не курил. Следовательно, не курили и посетители.

Мэр продолжал монотонным голосом читать выдержки из личного дела капитана, иногда сопровождая их невыразительными одобрительными или неодобрительными комментариями.

Наконец он вернул папки в прежнее положение, сложив их аккуратной стопкой.

– Ну что ж, капитан, – сказал мэр отрывисто, – интересно было ознакомиться с вашим досье. У вас, бесспорно, незаурядные способности и значительные заслуги. Я отметил, что при исполнении служебного долга вы были дважды ранены и получили Орден Почета за поступок, которого в рамках служебных обязанностей могли не совершать. Значения этих фактов ни в коем случае нельзя преуменьшать.

Бесстрастное лицо капитана не смягчилось. Он все так же безмолвно стоял навытяжку. Протокол требовал, чтобы подданный, удостоенный аудиенции у мэра, не садился во время аудиенции. Не выполнить это требование было невозможно: в комнате был единственный стул – под мэром. Согласно тому же протоколу, посетитель имел право говорить лишь тогда, когда ему задавали конкретный прямой вопрос.

Мэр устремил на капитана тяжелый взгляд и заговорил с металлическими нотками в голосе:

– Однако, в течение десяти лет вас не продвигали по службе. Ваши начальники неоднократно ссылаются на ваше упрямство. О вас отзываются, как о человеке, систематически нарушающем субординацию, ведущем себя непочтительно по отношению к вышестоящим, не заинтересованном в поддержании нормальных отношений с коллегами и записном смутьяне. Как вы это объясните, капитан?

– Ваше превосходительство, я поступаю так, как считаю правильным. Моя награда и раны свидетельствуют о том, что мои интересы совпадают с интересами государства.

– Ваша откровенность достойна уважения, капитан, но ваша доктрина опасна. Об этом мы еще поговорим. В частности, вас обвиняют в том, что вы трижды отказались от выполнения заданий, несмотря на приказы, подписанные моими полномочными представителями. Что вы на это скажете?

– Ваше превосходительство, задание было неактуальным. Я не мог заниматься им в критический момент, когда оставались без внимания более важные дела.

– Кто вам сказал, что дела, о которых вы говорите, более важные? Даже если так, почему вы решили, что они остаются без внимания?

– Ваше превосходительство, я в состоянии оценить ситуацию. У меня есть определенный опыт и умение ориентироваться в событиях. Это признают и мои начальники.

– Неужели вы настолько слепы, что не видите, что, присваивая себе право определять характер и направление разведывательной деятельности, вы узурпируете права руководства?

– Ваше превосходительство, я служу не начальству, а государству.

– Нелогично, поскольку у вашего начальника есть свой начальник, и этот начальник – я, а я и есть государство. Тем не менее, можете положиться на мою справедливость, которая, как вы сами сказали, вошла в пословицу. Изложите причины, по которым вы нарушили дисциплину.

– Ваше превосходительство, последние полтора года я жил на Калгане под видом ушедшего от дел торговца. Моей задачей была координация деятельности агентов Фонда на планете с целью оказания давления на политику, в том числе и внешнюю, военного диктатора Калгана.

– Это мне известно. Продолжайте!

– Ваше превосходительство, в своих донесениях я неоднократно подчеркивал, что Калган и подчиненные ему системы занимают стратегически выгодное положение. Я докладывал об амбициях диктатора, о боеспособности его армии, о его намерениях расширить владения и о дружественной, скорее, нейтральной позиции по отношению к Фонду.

– Я читал ваши донесения. Дальше!

– Ваше превосходительство, я уезжал с Калгана два месяца назад и не заметил в то время признаков приближающейся войны. Армия Калгана была в состоянии отбить любое нападение. Месяц назад планету сдали без боя совершенно неизвестному военачальнику. Военный диктатор Калгана, по-видимому, мертв. Агенты сообщают, что захват планеты не является результатом измены. Дело в том, что завоеватель, этот Мул, силен и хитер.

– Как вы сказали? – у мэра был оскорбленный вид.

– Ваше превосходительство, он известен под именем Мул. О нем известно очень немногое. Я собрал всевозможные слухи и представлю на ваше рассмотрение то, что может оказаться правдой. Говорят, что он из небогатой и незнатной семьи. Мать умерла при родах. Кто отец – неизвестно.

Воспитание уличное. Образование получил, скорее всего, на пиратских тропах. У него нет имени, только прозвище «Мул», которое он, якобы, дал себе сам, и которое символизирует его физическую силу и целеустремленность.

– Оставим физическую силу, капитан. Какова его военная сила?

– Ваше превосходительство, говорят об огромных флотах, но эти слухи могут быть навеяны катастрофическим падением Калгана. Территория, которую он контролирует, якобы невелика, но ее границы точно не определены. Этим человеком следует заняться.

– М-м-м… Ну-ну, – мэр задумался.

Двадцатью четырьмя штрихами он нарисовал на чистом листе блокнота куб, вырвал лист, аккуратно сложил его вчетверо и бросил в щель для мусора. Лист упал в атомный дезинтегратор.

– Хорошо, капитан, скажите, что вам предложили вместо этого? Вы говорите, что следует заняться Мулом. А чем вам приказали заняться?

– Ваше превосходительство, мне приказали разобраться с какой-то крысиной норой, которая не платит налогов.

– И только? Вы не знали, и вам не сказали, что люди, которые не платят налогов – потомки диких торговцев прошлых лет, анархисты, смутьяны, маньяки, претендующие на звание родоначальников Фонда и отрицающие нашу современную культуру. Вы не знали, и вам не сказали, что эта крысиная нора не единственная, что таких нор больше, чем кажется. Эти норы сговариваются одна с другой, а также с преступными элементами на территории Фонда. Вам это известно, капитан?